история с. Улятуй
Село Улятуй основано в первой половине 18 века крестьянами, приписными к Нерчинским заводам.
Первые зимовья на территории нашего села появились в 1740 году, в них проживали высланные с Северного Кавказа «бунташные» люди обслуживающие «соляную тележную дорогу»
По этой дороге перевозили соль с борзинских озер в Нерчинск на сереброплавильные завод.
Постепенно сереброплавильное производство в крае сворачивалось. Опустели зимовья, жители разъехались.
В 1794 году в Забайкалье пришли крестьяне — переселенцы из Вятской губернии Именно вятичи и заселили в то далекое время Улятуй. Новые жители возродили село, стали выращивать здесь хлеб, разводить скот.
Улятуй состоял тогда из десятка заброшенных зимовий. Бывшие его жители, некогда обслуживающие соляной путь, разъехались. Оставалось здесь 16 семей: Шустовы, Сараевы, Филипповы, Золотухины, Литвинцевы, Рогалевы (многочисленные их потомки и поныне живут в Улятуе). Село год от года расширялось за счет притока новых переселенцев. В 1831 г. оно было внесено в список Нерчинского округа как «вновь возрожденное поселение». В 1838 г. в Улятуе уже насчитывалось 38 дворов, проживало 156 мужчин и 127 женщин.
Деревнями управляли мудрые, прожившие жизнь деды, выбирая из своего круга старосту.
В 1800 году в Улятуе появилось несколько семей Сенотрусовых. О них есть легенда. В ней рассказывается, что пришли они в Забайкалье с Северного Кавказа. Сенотрусовы стали разводить скот, занимались хлебопашеством, помогали служивым людям, проезжавшим по «соляной» дороге. Нанимались они также для перевозки соли. Имея капитал, Сенотрусовы построили для себя добротные дома и усадьбы и стали со временем самыми зажиточными в селе. Шли годы. Род Сенотрусовых ширился.
Из воспоминаний Василия Ивановича Сенотрусова.
- В Улятуе Сенотрусовы жили в основном по улице Гылынова и Зимовьинская. Дома у всех были добротные. Все занимались сельским хозяйством: сеяли хлеб, разводили скот. Мой отец Иван Прокопьевич,1886года рождения сам делал сани, телеги, был бондарем, шил ичиги. То есть жил своим трудом – сами себя кормили и одевали. А ведь семья была не малая - восемь детей да родители.
. В 1930 году отец вступил в колхоз – артель «Заря - партизан»: сдали скот, сбрую и весь инвентарь. Отец работал бригадиром полеводческой бригады. Был на хорошем счету. Наступил 1933 год. Зимой отца и старшего брата Петра ночью арестовали НКВД и увезли на машине в Оловянную. Через некоторое время к нам пришли вновь и предложили написать отречение от отца. Мама отказалась. Тогда началось страшное. Все наше имущество – вещи, мебель – было описано и продано. Оставили нас без ничего. Мама и мой брат Рома ходили по людям за подаяниями и просили хлеб, чтобы нас младших накормить. Такое длилось до тех пор, пока нас не решили вывести в ссылку. Это было летом 1933 года.
Погрузили скромные пожитки на телеги и повезли на ст. Оловянная. Там соединили с отцом и старшим братом Петром. Куда повезут дальше,не знали, но знали что в ссылку.
Вскоре погрузили в товарные вагоны по несколько семей в вагон и повезли до города Томска. А там погрузили на баржи. На них мы плыли по реке Томь, потом по Оби – суток пять. И вновь пересадка. Теперь на лодки. Так мы плыли несколько дней в сопровождении работников НКВД. Это вынужденное путешествие было очень тяжелым, маленькие дети умирали, и их хоронили прямо на берегу реки. Окончательный маршрут был пешком с детьми и стариками, со своими пожитками. Прибыли нам выгоревшую тайгу –гарь, где и определили нас на постоянное место жительства: Нарымский край, Бакчарский район, с. Черный Ключ, а на самом деле не было никакого ключа. Воду пили дождевую и болотную из луж. Началась эпидемия, люди умирали каждый день по несколько человек. К зиме построили землянки, таская лес на себе. В каждом поселении была своя комендатура НКВД, без её разрешения никто не имел права никуда не отлучаться. Но люди бежали, их ловили, возвращали обратно и казнили, как могли, потому что гражданских прав и документов у нас не было. Нас так и звали: спец - переселенцы – лишенцы навечно.
Каждой семье была выделена норма по очистке леса. Корчевали пни. Стаскивали обгоревшие деревья в кучи и сжигали. Работа была невыносима тяжелая. Даже дети работали на раскорчевке, чтобы получить пайку хлеба и похлебку. Ели что попало: коренья, крапиву. Грибы, черемшу и дохлятину. Люди опухали и умирали. Сколько умерло, никто не знает.
Умерли и мои родители. Младших детей, Марию и Сашу, увезли в детдом в Бачкары. Меня не взяли, потому что детдома были переполнены. Я остался один…
На этом мучения Василия Ивановича не закончились
- Оставшись один, я решился бежать. Первый раз я побежал с Вологдиным, он из Сретенского района. Прошли мы до первого поселка, нас забрала комендатура и вернула обратно.
Через некоторое время я вновь решился на побег. В этот раз мы бежали вчетвером: Сафронова, она со ст. Приисковая, Андрей Гордеев, Георгий Шайдуров и я, Василий Сенотрусов.
До г. Томска мы шли ночами, обходили комендантские посты. Днем скрывались по деревням, побирались, питались как могли. На пятые сутки добрались до города. У меня было немного денег, купил билет до первой станции и поехал. Залез на верхнюю полку и притаился. На третьи сутки в вагон зашли ревизоры, нашли меня и вытолкали в тамбур. Я спрятался в туалете, не подумав, что долго там нельзя. Пассажиры вызвали проводника, он остановил поезд на разъезде Забитуй, Иркутской области. Это было ночью в апреле месяце, еще так холодно, дул сильный ветер. До первой станции, где останавливались поезда, нужно было пройти 30 км…
Весь мой путь от Томска до Оловянной занял 20 суток. Голодный, оборванный я наконец-то добрался до дома…
Нелегкой оказалась жизнь и второго представителя рода Сенотрусовых - Иннокентия Хрисандровича.
Из воспоминаний внучки Иннокентия Хрисандровича – Филипповой Виктории Владимировны.
- Дед был грамотным, очень хороший столяр. Строил школу в Улятуе...
Семья у них была большая, жили своим хозяйством. Многие завидовали деду, его дому, который он построил своими руками, хозяйству, за которым ухаживал сам дед и его дети. В 1937 году в НКВ Д поступил донос с клеветой на деда. В декабре 1937 года его арестовали и увезли из села. Много лет родные ничего не знали о его судьбе, лишь только в конце 90 –х годов, когда были рассекречены архивы КГБ, мне удалось прочитать личное дело деда. Наконец-то мы узнали ,что дед 20 января1938 года он был расстрелян в Чите.
Место захоронения неизвестно.
